Бог помогает в страданиях. Программа 2

 

 

JET13-1-2-RU

 

Бог помогает в страданиях. Программа 2

Диктор: Сегодня в «Шоу Джона Анкерберга»

Доктор Майкл Исли: Есть места, в которые попадают все, Джон, когда не остается никакой опоры, ты остаешься наедине с Богом и осознаешь, что есть только ты и боль. Я не могу. Синди не может помочь мне. Никто не может помочь мне. Лекарства не могут помочь мне. В такой ситуации нормально сказать: «Господи, я одинок, я сокрушен и мне нужна Твоя помощь»

Диктор: Как Бог поможет вам, когда вы слышите плохие новости от своих докторов? Когда вы понимаете, что вам придется жить в боли и страдании до конца своей жизни? Как Бог поможет вам жить изо дня в день в таких непростых обстоятельствах? Или когда вы понимаете, что конец близок? Как Бог поможет вам тогда?

Джони Эриксон Тада: Я начала вспоминать все те разы, когда Бог помогал мне, в малом, в незначительном и в большом. И каким-то образом это помогло мне прорваться через странную, извращенную, умопомрачающую, запутывающую, ошеломляющую реальность моего паралича.

Диктор: Сегодня у меня в гостях доктор Майкл Исли, почетный президент Библейского института Муди и главный пастор церкви Фелоушип Байбл в Брентвуде, Тенеси и Джони Эриксон Тада, основательница международного служения для людей с инвалидностью «Джони и друзья». Они будут говорить о том, как Бог помогает во время страданий на этом особом выпуске «Шоу Джона Анкерберга».

 

****

Анкерберг: Добро пожаловать на нашу передачу. Сегодня у меня в гостях доктор Майкл Исли и Джони Эриксон Тада. Мы говорим о непростых темах, и всё это ради вас, наши телезрители. На прошлой неделе мы говорили о людях, которые услышали «плохую новость». У вас рак; у вас был сердечный приступ; с вами произошел несчастный случай, и теперь вы парализованы; вы ослепнете. Всё в таком роде. Моя мать услышала новость о том, что у нее болезнь Лу Герига. Я помню, каким шоком это было для нее. А после шока настает время лечения. Ты ложишься на операцию, проходишь реабилитацию, а затем возвращаешься домой. Я назвал сегодняшний выпуск «Протяженность». Это жизнь после большого события. Она может быть короткой. Для моей мамы она длилась 24 месяца. После своего большого события Джони провела 46 лет в инвалидном кресле. Это время страдания, и после него не становится лучше. Становится лишь хуже и хуже.

Я хочу узнать, как можно говорить, что Бог есть любовь, когда мы находимся в таком состоянии? Где Бог? Какую помощь мы можем получить от Него? Эти люди – эксперты по части боли. Они также знают Господа. Вот о чем мы будем говорить сегодня. Майкл, давай вернемся к 2008-му году и тому, что было после того, как тебе сделали операцию на шее. Расскажи нам немного об этом, о своей ежедневной рутине. Сравни то, что ты делал раньше с тем, с чем приходится иметь дело сейчас.

Исли: Да, 1999-й и 2000-й годы стали предшественниками всех этих операций, Джон. Хуже всего мне было до операции в 2008-м. Мы были в Вирджинии. Мы с Синди сидели на диване у себя дома, недалеко от Вашингтона. Я никогда в жизни не испытывал такую боль. Я принимал оксиконтин, гидрокодон, лирику, габапентин и нейронтин. Они пичкали меня всеми этим таблетками просто для того, чтобы, как я говорю, «убавить громкость», но ничего не помогало. Я играл в рекет-болл, содержал свой двор в идеальном состоянии, мог починить любую вещь в доме, работал над всеми машинами, мог сделать все сам. Но меня лишили всего этого. Я сидел на диване с Синди, и слезы текли у меня по подбородку. Я сказал: «Не думаю, что смогу сделать это». Я сказал ей, не буквально, но сказал: «Наверное, я брошусь на проезжую часть». Это не означало, что я покончу жизнь самоубийством, но учитывая такое будущее, я просто не знал, как мне жить.

После того, как я сказал ей это, я посмотрел на нее, а она посмотрела на меня. И тогда я спросил: «Как нам жить дальше?» И без каких-либо промедлений она сказала: «Я посмотрела на наши жизни и увидела, что Бог был верен до этого дня. Так почему же Он не будет верен завтра?» Бог бросил мне спасательный трос. Я знаю об этом в интеллекте, в мозгу. Моя жена верит в это. И я буду держаться за него. В некотором смысле ее вера пронесла меня в то время. Возможно, в будущем мне станет легче.

Анкерберг: После этого Бог обратил твое внимание на Писание и показал удивительные вещи. Я хочу, чтобы ты поделился ими с людьми, которые находятся «в одной лодке» с тобой, Майкл. Они не в состоянии терпеть боль. Они не знают, как жить дальше.

Исли: Да. 24-й псалом – это чудесные слова, и я советую всем прочитать его, запомнить, особенно, если вы сталкиваетесь с подобными вещами. Но меня впечатлили некоторые стихи. Псалмопевец пишет в 24-м псалме: «Вспомни щедроты Твои, Господи, и милости Твои, ибо они от века. Грехов юности моей и преступлений моих не вспоминай; по милости Твоей вспомни меня Ты, ради благости Твоей, Господи!» Милость и милосердие – это две ключевые темы Ветхого завета. Милость в Исайи 49:15 – это то, как кормящая мать смотрит на свое дитя. Мы видим чудесный образ того, как Бог проявляет милость к Своим детям. Я считаю, что милосердие – это самое важное слово в Библии, особенно в Ветхом завете. Бог любит быть верным двум вещам: Своему избранному народу и Своим обещаниям в завете. Своему народу и Своим обещаниям. Богу нравится оставаться верным этим двум вещам. Верность Божья не похожа на верность человеческую, которая меняется, подстраивается и подводит. Бог любит нас этически, потому что Он избрал нас и дал обетования в завете. Я думаю о Божьей милости и милосердии ко мне, к Джони, ко всем, кто испытывает трудности. И это впечатляет меня. Он знает всё о нас. Мы говорили о том, что Он ходатайствует за нас, будучи первосвященником. Он заботится о нас больше, чем мать, кормящая свое дитя. Он любит нас, потому что избрал нас и дал нам обещание. Здесь много теологии, но для меня это основание. Я могу опереться на эти знания, потому что такова Его любовь. Хоть я и грешил в молодости, хоть я и грешил в зрелом возрасте, Он все равно проявляет милость и милосердие ко мне.

Анкерберг: Майкл, милосердие и милость Божья касаются даже тех, кто серьезно согрешил.

Исли: Безусловно. Уверен, мы с Джони можем сказать, что мы – ужасные грешники. Если бы не Его милость и милосердие, то у грешника не было бы надежды. До того, как пришел Христос, всё было иначе. Мы должны понять, кто Он, и положиться на Христа. И даже веря в Христа, мы продолжаем грешить. Но Его милосердие неизменно. Оно никогда не прекращается и не подводит. Он так сильно возлюбил нас, что послал Своего Сына умереть за нас, вместо нас. Моя мама говорила мне в детстве, когда мы жаловались: «Я бы отрезала правую руку, если бы это помогло вам. Я бы отдала вам свою правую руку».

С возрастом я начал понимать, что она имела в виду: ты готов умереть за того, кого любишь. Ты готов сделать всё, что можешь для любимого человека. Бог в личности Христа так сильно полюбил нас, что сказал: «Я убью Своего Сына, потому что Я люблю вас, и так вы сможете исправить свое греховное состояние». Вот та милость и милосердие Божье, которые неизмеримы.

Анкерберг: Майкл, почему нам так трудно поверить в это?

Исли: Мы придумали образ Бога, того, как Он думает и как действует. Он любящий, милостивый, добрый Бог. Но мы ставим себе множество условий. Я не могу любить Бога, который… Я не верю в Бога, который… Я никогда не смогу принять истину, потому что… Но Писание говорит, что Он умер ради нас, за нас, вместо нас, и это величайшее проявление. Римлянам 5:8 – это величайшее проявление любви Христа.

Анкерберг: Давай применим теологию в повседневной жизни. У тебя нет сил. Тебе больно каждую секунду. Хорошо. Как удержаться от ворчливости и постоянных жалоб жене? Изменило ли это твои взаимоотношения с семьей? Как ты применил теологию в своих обстоятельствах?

Исли: Бывает одиноко. Бывали времена, когда мне приходилось отступать, уходить в подвал и избегать семьи. Когда боль достигает 7-го, 8-го, 9-го уровня, то с тобой неприятно находиться рядом. Тогда остаемся только я, Бог и боль. Я обращаюсь к Христу, обращаюсь к Его Слову, пытаюсь отойти назад. Не для того, чтобы полностью отдалиться. Но бывают времена, когда нужно уйти. И Синди дает мне это пространство. Нашим детям нелегко пережить такие моменты. Но в Божьем суверенном плане – это часть их истории.

Анкерберг: У тебя бывают приступы депрессии?

Исли: Конечно. Это естественный результат для всех, кто живет с хронической  болью. У вас будет депрессия. И если у вас есть хорошие доктора, то они будут задавать вам вопросы об этом. Многие считают, что принимать лекарства от депрессии – это «не духовно». Я готов поспорить об этом. Но нет никакой чести в таких страданиях, которые не дают вам возможности нормально функционировать.

Анкерберг: За какую характеристику Бога ты держался?

Исли: Я снова и снова возвращался к тому, что Он любит меня; Он знает обо мне всё. Он принимает меня, несмотря на то, что я грешник и живу с хронической болью. Джон, сложнее всего мне было от того, что я перестал быть тем, кем был раньше. Это тяжело принять, когда ты относишься к типу А и думаешь, что можешь сделать всё сам. Мне пришлось признать, что я живу жизнью Христа, а не жизнью Майкла. Я хочу служить Ему. И тогда ситуация меняется: «Я буду служить себе, или своему Спасителю?»

Анкерберг: Я хочу, чтобы ты рассказал о Барбаре, и связал всё это с болью, Богом и тобой.

Исли: Барбара – это наша с Синди хорошая подруга, которая живет с ужасной болью от рассеянного склероза. Она рассказала мне о трех вещах в темном туннеле: я, Бог и боль. Она говорит: «Я ненавижу попадать туда. Но нет другого места, в котором бы я предпочла быть, потому что все костыли отпадают, и твоя вера либо реальна и твой Бог реален; либо это философия, «изм» или «ология». Так как Христос пострадал больше, чем мы можем осознать, то есть утешение, есть братство страдания. Мне бы хотелось, чтобы Джони рассказала о братстве страдания. Я не понимаю всего, Джон. Но есть одновременно чудесная и ужасная святость, когда ты понимаешь: «Я страдал, но не так, как Иисус. Он пострадал за меня, ради меня, вместо меня».

Анкерберг: Это удивительно, Майкл. Джони, когда люди смотрят на тебя, то удивляются. Мы не в состоянии понять, что ты пережила в жизни. Мы знаем, что ты сломала шею. Ты провела в инвалидном кресле 46 лет. Но многие не понимают, что последние 12 лет ты страдала от ужасной боли, которая расползалась по твоему телу. Тебе приходилось делать операции без анестезии, а теперь из ниоткуда тебя пронзает боль, которая забирает все силы. Всё началось в Голландии, да?

Тада: Всё шло к тому. Я была в Европе с мужем, выступала в различных церквях в Западной и Восточной Европе. У меня было напряженное расписание, истощающее расписание. Последние несколько дней мы провели у друзей в Голландии. Мы были дома у нашего хорошего друга голландца. Он накрыл чудесный стол, и нас ждал роскошный ужин с хрусталем, свечами и фарфором. Я сидела во главе стола в слезах, практически в слезах, борясь с болью. В итоге я повернулась к нашему другу, и разговоры сразу же остановились: «Мне нужно уйти. Я просто должна уйти. Мне нужно прилечь». Я из тех людей, кто обычно решает подобные вопросы с настойчивостью: сцепляет зубы, натягивает улыбку и говорит «Мы дойдем до конца». Но я не смогла сделать этого. Просто не смогла.

Кен отвел меня в соседнюю комнату, и вместе с моей подругой положил меня на диван. Я слышала, как за стеной продолжился ужин. Люди смеялись, болтали, чокались. А я тонула, тонула, тонула. Эта боль подкрадывалась ко мне год или около того, и дошла до такого уровня, что я больше не могла терпеть ее. Кен, пусть Господь благословит его, сказал: «Джони, как только мы вернемся в США, мы разберемся, что с тобой не так». Так он и сделал. Я прошла через все медицинские анализы, которые только можно представить.

Я помню, как сидела в кабинете доктора с мужем после череды анализов, ожидая, что это проблема с желчным пузырем. Джони, удали желчный пузырь, и всё будет хорошо. Я никогда не забуду то чувство разочарования, когда услышала: «Нет, это не желчный пузырь. Нет, это не почки, и не легкие. С этим всё в порядке. Нет, это не кишечник. Насколько мы понимаем, Джони, твое бедро выскочило из сустава. У тебя косой таз, а твои кости слишком рыхлые для того, чтобы делать операцию. Тебе придется сделать глубокий вдох и жить с этим дальше».

Мне показалось, что между мной и доктором была толстая стеклянная стена. И его слова просто отпрыгивали от этой стеклянной стены. Я видела всех, видела их дела, даже видела своего драгоценного мужа, но при этом чувствовала себя оторванной, отделенной, изолированной. Как Майкл на диване в тот день. Тебе кажется, что та жизнь, к которой ты привыкла, закончилась, и с этого момента она станет пугающей и ужасной вещью.

Анкерберг: Это повлияло на несколько сфер. Во-первых, это начало разрушать твою веру в Господа и Его суверенность, потому что Он допустил, чтобы это случилось с тобой. Во-вторых, эти обстоятельства начали отталкивать тебя от Кена и ваших взаимоотношений. Расскажи нам об этих двух вещах.

Тада: Когда боль стала постоянной, и меня нужно было переворачивать ночью не как обычно, один раз – а два, три, четыре, пять раз, это означало, что Кен должен был встать, подойти к кровати, поменять мое положение, подбить мои подушки, подвинуть одеяло и подбить подушку под головой. Я могла пролежать в таком положении несколько часов, после чего меня нужно было перевернуть на другой бок. Это начало истощать его. Я видела это по его глазам. Я чувствовала ужасную вину за то, что отталкиваю мужа, и что у него больше нет ресурсов, чтобы помочь мне. Это привело к тому, что я ощущала ещё больше одиночества посреди боли.

Я обратилась к Богу. Я помню, как однажды в 2 часа ночи я была в ужасном положении. Я не могла ещё раз позвать своего мужа. Ему нужно было вставать в пять утра и идти учить в школе. Я не могла попросить его перевернуть меня ещё раз, я просто прикусила язык и лежала в слезах, надеясь, что вскоре встанет солнце, день будет ярче, а боль уйдет.

Я помню, как сказала: «Иисус Христос, Сын Божий, правитель неба и земли. Иисус Христос, Сын Божий, правитель неба и земли. Иисус Христос, помоги мне, Сын Божий, правитель неба и земли». Я просто повторяла имя Иисуса. Я держалась за Иисуса. Я помню, как пела: «Я должна рассказать Иисусу о всех своих испытаниях, потому что я не могу нести это бремя сама. В скорби Он с радостью поможет мне. Иисус поможет мне, только Иисус».

Конечно, у меня были проблемы с Его суверенностью и с тем, каким будет будущее, но в тот момент я отчаянно схватилась за Иисуса, мою единственную надежду, благословенную надежду, за того, Кто давно спас меня от грехов; Кто встречал меня в момент нужды Своей благодатью снова и снова. Я не знала, каким будет будущее, но знала, что если Он будет держать мою руку и вести меня, я смогу сделать это. Я собиралась сделать это.

Анкерберг: Уверен, что твой вопрос возникал в умах многих наших зрителей как здесь, так и по всему миру. Они верят в Божью суверенность, но они страдают. Неужели совершенная воля Божья для меня – это бесконечная боль вместе с безнадежностью и параличом? Как я могу и дальше доверять Ему, когда боль пронизывает все мое тело и не уходит?

Тада: Знаете, когда мы открываем свои сердца Иисусу Христу, то не видим мелкий шрифт в контракте. Там ясно сказано: «Если верите в Меня, то будете страдать за Меня». Я не понимаю логику Отца в этом, но ради какой-то цели, ради какого-то плана Он дает Свою радость и мир лишь на Своих условиях. И эти условия требуют от нас пострадать в некоторой мере, как страдал Его Сын на земле. Когда Евангелие от Луки говорит нам ежедневно брать наш крест и следовать за Ним – никто не хочет идти на крест. Мы будем слушать Иисуса на цветочном поле, где Он проповедует о лилиях. Мы будем слушать Иисуса на пляже, когда Он отходит от берега на лодке, учит  и проповедует. Но последовать за Ним на крест, ежедневно брать свой крест и распинать страх, тревогу, сомнения, обиды, горечь, озлобленность, распинать грехи в нашей жизни, за которые Он умер на кресте – вот, что значит войти во внутреннее святилище и разделить Его страдания. Тогда мы ощущаем всё это. Иисус встретился со мной в ту ночь, в пять утра, когда я не хотела ещё раз будить Кена. Он был там. Его благодати было достаточно. Он провел меня. И знаете что? Настал рассвет. День был ярче. Нет, боль не ушла. Но Он дал мне надежду, и я смогла пережить это.

Анкерберг: Расскажи нам о своих отношениях с Кеном в это время.

Тада: Я помню, как однажды предел Кена был исчерпан. Он сел на краю кровати, мотнул головой, а затем сказал: «Джони, я не могу делать это. Я в ловушке. Я чувствую, что я в ловушке». Когда он сказал это, то я внезапно ощутила ответственность: если я посланница Иисуса, то должна позаботиться об этом человеке. Дело не только во мне, но и в нем. И после длительного молчания я сказала ему: «Милый, если бы я была на твоем месте, то ощущала бы то же самое. Я не буду винить тебя, не буду ругать. Я не буду упрекать тебя за то, что ты чувствуешь себя словно в ловушке, или что больше не можешь заботиться обо мне. На твоем месте я бы тоже не хотела больше заботиться обо мне. Но я хочу, чтобы ты понял, что я понимаю, я с тобой в этом. И я не оставлю тебя. Я буду доверять Богу вместе с тобой, поддерживать тебя своими молитвами, и вместе мы пройдем через это, потому что я считаю, что ты делаешь чудесную работу. Ты прилагаешь максимум усилий, и это чудесно».

Это стало невероятным поворотным моментом, огромным прыжком вперед в нашем браке. Но это также стало поворотным моментом для меня. Я поняла, что моя боль кричала о безраздельном внимании. Она хотела моего безраздельного внимания. Но нет. Я поняла, что должна пробиться через нее и подумать о других, особенно о моем драгоценном муже. Я перевела фокус с боли на других, и это стало серьезным шагом к тому, чтобы выдержать ее, не сдаваясь.

Анкерберг: Майкл, у тебя есть 30 секунд, чтобы сказать что-то зрителям. Сейчас ты даешь оценку своей боли в семь балов по шкале от одного до десяти. Другие тоже могут находиться на уровне семи-восьми. Что бы ты посоветовал им сделать?

Исли: Джон, есть две вещи, которые поддерживают меня. Одна из них – слова Лютера о том, что не обязательно должно стать лучше, чтобы было хорошо. Это выбор, который мы делаем в различных реальностях. Я могу выбрать поклонение, могу выбрать доверие, хоть и не чувствую себя хорошо. Второе – точка зрения пуритан. Вопрос не в том, насколько хороши у тебя дела, а в том, что ты делаешь, когда все не так уж хорошо. Обе эти вещи помогли мне невероятным образом. Есть нечто большее, чем постоянная отвлеченность на шум боли, который ты не можешь контролировать или уменьшить. Во взаимоотношениях с Христом это нечто большее, чем просто физическое проявление. Это не просто отвлекающий фактор. Существует невероятно болезненное и чудесное место, в котором ты оказываешься с Христом, и тебе больше не к кому обратиться. Когда все костыли падают, и вам приходится бороться – обратитесь к Нему. Обратитесь к Нему. Он знает. Он заботится. Он любит вас больше, чем вы в состоянии понять. Вера – это когда вы верите в это, несмотря на обстоятельства, несмотря на то, что говорит шум и отвлекающие факторы. Он любит вас чрезмерно и прекрасно понимает вас.

Анкерберг: Чудесно. Друзья, на следующей неделе – я надеюсь, вы присоединитесь к нам – мы будем рассматривать третий промежуток времени. Сначала была плохая новость, окружающие ее обстоятельства. Вы услышали о том, что произошло с вами. Сегодня мы говорили о «протяженности». Вы живете с болью, двигаясь к концу. Некоторые из вас приходят к нему быстрее других. Наши гости думали, что оказывались на финише несколько раз в своей жизни. Они знают, что им ещё предстоит пережить его. Что нам нужно знать, чтобы успокоиться в разуме? Что Бог сделает для нас, когда мы окажемся у точки смерти? Это будет удивительная программа. Надеюсь, что вы присоединитесь к нам.

 

 

Если вы хотите стать христианином, то заходите на наш сайт по адресу джей-эй шоу точка орг, и нажимайте на кнопку «Стать христианином», которая находится в верхней части нашей страницы. Там вы также сможете прочитать информацию о том, как обрести личные взаимоотношения с Иисусом Христом Спасителем.

 

 

 

Спасибо, что были с нами. Если вы хотите обрести взаимоотношения с Иисусом Христом, заходите на наш сайт по адресу джей-эй-шоу точка орг, и нажимайте на вкладку «Помолиться, чтобы принять Иисуса Христа как Спасителя».

 

Копирайт 2013 АТРИ