Разумныйзамысел Программа 3

 

Разумныйзамысел

 

 

Программа3

 

 

ДокторСтивенМайер

Доктор Джон Анкерберг

Шоу Джона Анкерберга

Копирайт 2015  АТРИ

Джей-Эй-шоу точка орг.

 

Разумныйзамысел

 

Сегодня в «ШоуДжонаАнкерберга».Откудамыпоявились?Какмысюдапопали?Чтодалонамжизнь?

В большинствешкол и колледжейтеориюэволюцииЧарльзаДарвинапредставляюткакнаучныйфакт, а некактеорию.Носегоднямногиевыдающиесяученые в своихтрудахотвергаюттеориюДарвина.ОднойизглавныхпричинявляетсяКембрийскийвзрывживотных, когдасформировавшиесяживотныепоявились в окаменелостях, приэтомбезкаких-либопредков, существовавшихдоних.Почемунекоторыеученыесчитают, чтоэтиживотныеявляютсядоказательствомсуществованиявсемогущегоразума, создавшегожизнь?

Сегодня у меня в гостяхдокторСтивенМайер, которыйполучилстепеньдокторафилософииотКембриджскогоуниверситета.Онавторбестселлера «СомненияДарвина».Присоединяйтесь к нам.

 

********

 

Программа 3

 

Анкерберг: Добро пожаловать на нашу передачу. Я Джон Анкерберг. Спасибо, что присоединились к нам. Сегодня мы поговорим о том, почему многие современные ученые отвергают стандартную теорию эволюции, известную как неодарвинизм, которой учат в школе и колледжах, и откуда начинаются проблемы с современной теорией эволюции. Последние несколько недель мы рассматривали теорию эволюции и ее проблемы вместе с ученым и философом доктором Стивеном Майером, бывшим геофизиком, получившим свою докторскую степень по философии в Кембриджском университете. Он написал два бестселлера «Подпись в клетке» и «Сомнения Дарвина».

В «Сомнениях Дарвина» доктор Майер рассказывает о том, что Дарвин сам сомневался в том, как его теория может объяснить важное доказательство, и как эти сомнения переросли в масштабный кризис современного эволюционного мышления. Дарвина тревожило одно важное событие в истории жизни, известное как Кембрийский взрыв, в котором в палеонтологической летописи внезапно появились первые ключевые группы животных.

Доктор Майер, мы рады, что вы с нами. Я хочу начать с ролика из чудесного документального фильма Иллюстра Медиа «Дилемма Дарвина». Этот ролик расскажет нам немного больше о докторе Стивене Майере и о теории разумного замысла, а также покажет научные доказательства, подтверждающие эту альтернативную теорию. Я хочу, чтобы вы услышали это.

Диктор: Если механизмы Дарвина не могут объяснить происхождение информации, необходимой для появления Кембрийских животных, то что может?

Более двадцати лет Стивен Майер исследовал эту трудную загадку.

В августе 2004-го Майер напечатал несколько своих выводов в журнале, который был связан со Смитсоновским институтом.

Его эссе стало началом бури противоречий, которые поставили под угрозу карьеру редактора журнала, эволюционного биолога Ричарда Стернберга. Но почему техническая статья о происхождении структуры тела животного спровоцировала такую бурную реакцию?

Стивен Майер: Для многих людей проблема в моей статье скрывалась в выводах. Я не только ставил под сомнение механизмы Дарвина, которые не могли объяснить происхождение новой формы и информации, появившийся в Кембрии. Я также говорил о том, что были важные моменты взрыва, которые указывали на реальность разумного интеллекта в истории жизни.

Диктор: Ещё будучи выпускником Кембриджского университета, Майер работал над развитием научной теории разумного замысла. Он основывал эту теорию на тех же логических методах, которые использовали Дарвин и геолог Чарльз Лайель. Лайель настаивал на том, что лучшим объяснением того, что произошло в далеком прошлом, является событие, которое мы можем воспроизвести сейчас, актуальный случай, действующий в данный момент.

Майер: Настоящее – это ключ к прошлому. Такой была логика Лайела. Это стандартный метод исторической науки. Если вы пытаетесь воспроизвести что-то, что произошло в далеком прошлом, то должны полагаться на актуальный опыт причинно-следственных связей в поисках лучшего объяснения.

Диктор: Эта логика помогла Майеру сделать выводы о происхождении информации.

Майер: Меня осенило, что это не так уж трудно. Мы ищем причины, которые дают различные эффекты, которые мы и пытаемся объяснить. Я задал себе вопрос: «Какая причина действует сейчас и дает новую информацию, будь то цифровой код или иерархическая информация в форме чертежа? Откуда появилась эта информация?» На основании опыта, который является основой для всех научных теорий о прошлом, мы знаем, что информация всегда исходит из разумного источника. И когда мы находим информацию в Кембрийских животных, когда мы понимаем, что необходимы масштабные вливания информации для создания этих животных, то логичнее всего прийти к выводу, что эти животные обязаны своим существованием разумному источнику; что информация, необходимая для их создания, должна была появиться от разума.

Анкерберг: Доктор Майер, вы сыграли ключевую роль в развитии и формулировании научной теории разумного замысла. Я хочу, чтобы вы рассказали нашим зрителям свою историю. Как это произошло?

Майер: В середине 80-х я был молодым ученым и работал геофизиком в нефтяной компании. Я занимался обработкой сейсмических данных. Это была ранняя форма информационных технологий. В Далласе, где я работал, проходила конференция, которая впечатлила меня. Я уже давно интересовался серьезными вопросами науки, которые находились на пересечении науки и философии. На конференции обсуждали три важных вопроса: происхождение вселенной, происхождение жизни, а также происхождение и природу человеческого сознания. Там был ученый по имени Чарльз Текстон, который как раз написал книгу о вопросе происхождения первой жизни. Она называлась Тайна происхождения жизни. Он показал, что этот вопрос ещё не был решен современной биологией, что нет теории химической эволюции, которая могла бы объяснить, как мы получили из химических веществ пребиотический бульон и первую живую клетку. Главной проблемой, на которой он сосредоточился, и которую признают другие ученые – это проблема происхождения информации, проблема происхождения генетической информации, хранящейся в ДНК, и необходимой для создания первой клетки.

Я был впечатлен этим. В итоге я познакомился с Текстоном. Меня познакомили с ним на конференции. Я начал приходить в нему после работы. В эпилоге к своей книге «Тайна происхождения жизни» у него возникла идея. Он не знал, как ее называть. Он сказал, что есть нечто в способности ДНК нести информацию, что предполагает, что мы видим доказательства разумного дела. Вот, как он назвал его. Тогда он не развил свою мысль в полноценную теорию. Это была интуитивная связь, основанная на его понимании, что информация – это мысленный продукт. Это то, что приходит от разума, интеллекта, а не от химии.

 

Я увлекся связью между информацией и интеллектом. Мне стало интересно, можно ли сформулировать то, что мы позже назвали «разумным замыслом» как научную гипотезу. Год спустя я пошел заканчивать Кембридж. По иронии, я начал внимательно изучать труды Чарльза Дарвина. Дарвин был интересен мне из-за его идей о происхождении видов. Но его работа интересовала меня также потому что он придумал уникальный метод научной логики, который позволил ученым исследовать события далекого прошлого. Я понял, что как бы ни объясняли происхождение жизни – через замысел или через неуправляемые материальные процессы – мы будем пытаться объяснить то, что произошло очень давно в истории жизни. Метод, придуманный Дарвином, казался весьма важным в вопросе определения того, можно или нет развить научную теорию разумного замысла.

А у того метода, что он использовал, есть название. Это метод множества соперничающих гипотез, или, как его иногда называют, метод заключения на основании лучшего объяснения. И тогда появился ключевой вопрос: «Что значит «лучшее объяснение?» Углубляясь в эту тему я понял, что одним из его главных наставников был геолог Чарльз Лайель. Меня осенило, когда я однажды читал его книгу Принципы геологии, являющиеся попыткой объяснить прошлые изменения поверхности Земли путём соотношения с причинами, ныне действующими. И вот, что я понял. Лайель на самом деле говорил, что задача исторического ученого – объяснить события далекого прошлого с помощью приведения примеров на основании действующих сил, которые мы видим на личном опыте, и можем объяснить.

Вот вам пример. Если сегодня поехать в восточный Вашингтон, то в округе Палуза вы найдете места, где остался тонкий слой белого пылеобразного вещества. Если вы геолог и не знаете, что произошло 18-го мая 1980-го, когда произошло извержение на горе Сент-Хеленс, то глядя на это белое вещество вы будете руководствоваться принципами Лайеля и Дарвина. Вы придумаете множество гипотез. Возможно, был потоп или землетрясение или извержение вулкана. Какая из этих гипотез подходит лучше всего?

Согласно Лайелю, лучшим объяснением является то, которое включает в себя причину, которую на нашем опыте показала те же последствия, что мы пытаемся объяснить. Учитывая этот критерий, лучшим объяснением является извержение вулкана, потому что мы видели, как вулканы выделяли белое порошкообразное вещество, а потопы и землетрясения – нет. Вот какой метод логики я увидел, когда исследовал труды Лайеля и Дарвина.

Однажды я понял, что то же самое касается и происхождения информации. Это был ключевой вопрос, который удивил меня, потому что я спросил себя: «Какая причина действует сейчас и создает цифровой код? Какова причина появления кода или информации?» Вскоре после этого я начал читать что-то другое. Это была маленькая книга, которая говорила о применении информационной теории или информации науки к анализу ДНК. Ее написал Генри Квастлер. И он оставил интересный комментарий на 16-й странице. Я прекрасно помню тот день, когда наткнулся на него. Квастлер сказал, что создание новой информации «обычно ассоциируется с сознательной деятельностью»

Анкерберг: Это ключевая фраза.

Майер: Это ключевая фраза, потому что Лайель говорил, что повторяющийся опыт учит нас причинно-следственным связям.

Итак, если что-то обычно ассоциируется с сознательной деятельностью, если информация обычно ассоциируется с сознательной деятельностью, то согласно логике Лайеля мы видим актуальную причину, которая производит желаемое действие.

Анкерберг: На самом деле, это единственный источник, какой мы только видели.

Майер: Именно об этом я и подумал. Я решил, что каждый раз, когда мы видим информацию, мы можем отследить ее источник, будь то компьютерная программа, иероглифическая надпись, абзац в книге, или информация, передаваемая по радиосигналу. Каждый раз, когда мы видим информацию, мы можем отследить ее источник. И мы всегда приходим к разуму, а не к материальному процессу, к сознанию и рациональному действию, как говорил Квастлер. Я понял, что он прав. На самом деле, именно это и стало основой научной теории разумного замысла, в которой я использовал методы Дарвина и Лайеля.

В своей первой книге «Подпись в клетке» я привел аргументы в пользу разумного замысла, подсознательно используя метод Дарвина и Лайеля, чтобы показать, что источник информации, необходимый для создания первой живой клетки, лучше всего объяснить с помощью разумного агента, действия разумного интеллекта в истории жизни.

Но ту же логику можно применить, чтобы объяснить это загадочное событие, которое мы называем Кембрийским взрывом. Как мы уже говорили, Кембрийский взрыв не был просто взрывом новых биологических форм и структур. Это взрыв информации: генетической и высокоуровневой, эпигенетической. В обоих случаях мы знаем лишь об одной причине появления информации – о разуме. А так как Кембрийский взрыв является информационным взрывом, то мы видим ещё один пример исторического события, который дает нам доказательства в пользу разумного замысла.

Анкерберг: Да. Мне понравился твой первый пример. В своей книге ты говоришь о сердце, которое было нарисовано на песке рядом с океаном. Также там было написано «Я люблю тебя, Джоанна». Если бы вы шли по пляжу, то не подумали бы, что сердце и послание было работой воды, набегающей на берег. Мы сразу же видим послание, видим информацию, и говорим, что это послание оставил чей-то разум.

Майер: Мы постоянно используем подобную логику. Все дело в том, что мы знаем о причинно-следственных связях в мире. Билл Гейтс сказал, что ДНК – это как компьютерная программа, только намного сложнее всего того, что мы создали. Мы прекрасно знаем, что нужен программист, чтобы создать программу. И мы знаем, что когда видим информацию, особенно в цифровой форме, то за производством этой информации стоит разум. И когда мы находим информацию в основании жизни, то видим доказательства серьезных вливаний информации в историю жизни. Я считаю, что мы видим доказательства разума дизайнера, потому что ни одна другая причина не способна произвести информацию в необходимом виде или форме.

Как мы уже говорили в предыдущих выпусках, у нас есть серьезные причины, чтобы сомневаться в механизмах Дарвина, особенно в их способности создания генетической и эпигенетической информации, необходимой для появления сложных животных, как это было в Кембрии.

Мы видим, что Дарвинизм и похожие материалистические эволюционные теории не способны объяснить это. В своей книге я показываю, что не только эволюционная модель неодарвинизма не может объяснить происхождение информации, но и другие современные модели. С другой стороны, мы видим позитивные причинно-следственные связи в мире, где разумный замысел несет ответственность за создание информации.

Я считаю, что у нас есть серьезные доказательства в пользу разумного сотворения. Самое интересное то, что формулируя теорию о разумном замысле, мы использовали ту же научную логику, что использовал Чарльз Дарвин при написании «Происхождения видов».

Анкерберг: Ты сказал что-то важное в своей книге, и я хотел бы показать это нашим зрителям. Ты сказал, что «тот факт, что Кембрийский взрыв показывает особенности, указывающие на разумный замысел, не означает, что разумный замысел был причиной или является лучшим объяснением для этих особенностей». Далее ты говоришь: «Если Кембрийские животные показывают особенности, для которых разумный замысел является единственным объяснением, только тогда исторический ученый может сказать, что это работа разумного замысла». Я считаю, что это важные слова. Объясни, что ты имеешь в виду.

Майер: Да. Это вопрос логики. Когда вы пытаетесь действовать на основании подсказок в настоящем, чтобы узнать причину в прошлом, то решительные заключения можно представлять лишь тогда, когда есть лишь один источник для объяснения. Если много различных причин, которые могут дать тот же результат, то видя результат, можно выбрать любую из них. Вот почему для истории науки лучшим вариантом является тот случай, когда есть лишь одна причина, ведь именно тогда последствия явно указывают на нее, а не на другие возможные варианты. В «Сомнениях Дарвина» и «Подписи в клетке» я говорю лишь об одной известной причине происхождения функциональной информации, которая исполняет функцию общения, и эта причина – разум. Но мы видим их последствия в жизни, и должны объяснить происхождение информации и цифровой код в ДНК. Мы также говорили о системе обработки информации высшего уровня и эпигенетической информации, необходимой для созданий структуры животного.

Анкерберг: Думаю стоит показать ещё один ролик, который не только объяснит то, о чем ты говоришь, но предоставит ещё больше доказательств того, почему разумный замысел является лучшим из объяснений. Друзья, я хочу, чтобы вы увидели это.

Стивен Майер: Размышляя над этим вопросом на протяжении многих лет, я понял, что логика, примененная к происхождению информации, также применима и к происхождению других ключевых особенностей Кембрийского взрыва.

Диктор: Внезапное нисходящее появление типов во время Кембрийского взрыва противоречит шаблону «от простого к сложному», который предлагал Дарвин.

Пол Нельсон: В представлении Дарвина малые различия должны были превращаться в большие различия. Это нисходящая картина, повернутая вверх ногами.

Майер: Сначала появляются новые типы, и лишь со временем – их вариации. Но новые формы, ключевые различия, появляются в самом начале палеонтологической летописи. Если же мы рассматриваем возможность дизайна, то такой принцип кажется весьма логичным. Этот же нисходящий шаблон мы видим в нашей истории технологий.

Даглас Экс: Мы всегда работаем от высокоуровневых задач к мелочам, чтобы достичь высокоуровневой цели.

Пол Нельсон: Только разум может представить сложную финальную точку и собрать все необходимое, чтобы достичь ее.

Диктор: Структура тела Кембрийских животных продолжала появляться в различных видах на протяжении всей истории жизни.

Но хотя у этих видов и были похожие структуры тел, они не были связаны непрерывной цепочкой посреднических материальных форм.

Майер: Последовательность, которая объясняет повторяемость форм во времени – это последовательность идеи. Когда мы видим в окаменелостях те же базовые идеи снова и снова, это говорит о том, что чей-то разум принял участие в формировании этой формы, этой организации структуры тела.

Диктор: Системы дизайна также обладают одной удивительной особенностью. Они состоят из сети сложных и точно организованных составных частей.

Даглас Экс: Об этом можно говорить категориями иерархии. Есть высокоуровневые параметры, которые указывают на цель всего проекта; под ними находится множество слоев подробных параметров, которые необходимы для завершения всего проекта.

Диктор: Например, резисторы, конденсаторы и транзисторы состоят из специально выбранных материалов. Эти компоненты собираются воедино для создания микросхемы. Микросхемы собираются вместе для создания компьютеров, которые, в свою очередь, объединяются в компьютерные сети.

Стивен Майер: На каждом уровне есть особенности упорядочения, которые, в свою очередь, даются разумным дизайнером, инженером, который заставляет всю систему работать. И в биологии мы видим нечто похожее.

Диктор: В живых системах гены создают протеины, которые потом организовываются в определенные виды клеток, которые, в свою очередь, формируют ткани и органы. Те собираются в структуру тела, подобную которой мы видим в Кембрийском взрыве.

Стивен Майер: Мы знаем лишь одну причину во всей вселенной, которая могла создать такую иерархическую структуру формы и информации. И это интеллект. Это то, что производит разум, а не естественные неуправляемые процессы.

Пол Нельсон: Дарвин считал, что эволюция работает медленно, с множеством неудавшихся экспериментов. Логично ожидать, что на протяжении миллионов лет с накоплением осадочной породы должны были остаться следы этих экспериментов, переходных групп, приведших к появлению трилобитов, которых мы находим.

Стивен Майер: Отсутствие этих форм является величайшей загадкой. Но с точки зрения разумного замысла – тут нет никакой загадки. Мы знаем, что разумные существа могут создавать то, чего не было раньше, потому что у них есть идеи. У них в разуме есть чертежи, которые они создают с помощью творческой деятельности. Нет нужды болтаться без дела на протяжении миллионов лет эволюционной истории, если можно использовать план в конкретный момент времени. Именно это мы и видим на примере Кембрийского взрыва.

Анкерберг: Стивен, я считаю, что это удивительная теория. Каковы ее последствия?

Майер: Первое, что касается большинства, так это то, насколько разумный замысел отличается от всего того, о чем сейчас говорят в средствах масс-медиа. Нам снова и снова говорят, что теория Дарвина отвечает на все ключевые вопросы. Но мы видим множество статей известных журналов, где ведущие ученые признают существование проблемы.

Анкерберг: Как ты считаешь, почему это так важно?

Майер: Это в первую очередь важно с научной точки зрения, потому что 150 лет нам говорят, что нет доказательств замысла в природе, а есть лишь видимость такового. Ричард Доукинс хорошо сказал: «Биология – это исследование сложных вещей, которые выглядят так, словно были созданы ради определенной цели». Но как утверждают современные неодарвинисты, это лишь иллюзия. Я считаю, что мы на самом деле видим реальные доказательства дизайна, работы интеллекта в истории жизни. Это важнейший поворот за 150 лет научного мышления.

Но это открытие также касается и вопроса мировоззрения. Ведь любое мировоззрение должно отвечать на вопрос: «Кто или что, какой процесс создал все?» Дарвинизм стал главной опорой натуралистического или материалистического мировоззрения, которое утверждает, что все появилось в результате ненаправленных, неконтролируемых материальных процессов. Но если теория разумного замысла верна – и тому есть серьезные доказательства – то это серьезный вызов для материалистического образа мышления. Мы видим научные открытия, которые указывают на необходимость существования разумного создателя, характеристики которого евреи и христиане издавна приписывают Богу. Я думаю, мы поговорим об этом в следующем выпуске.

Анкерберг: Да. Друзья, я уверен, что нас ждет шквал критики из-за этого. На следующей неделе мы посвятим передачу тому, что критики говорят об этой теории. Доктор Майер ответит на их вопросы. Это будет удивительная передача. Надеюсь, вы присоединитесь к нам.

 

 

Спасибо, что были с нами. Если вы хотите обрести взаимоотношения с Иисусом Христом, заходите на наш сайт по адресу джей-эй-шоу точка орг, и нажимайте на вкладку «Помолиться, чтобы принять Иисуса Христа как Спасителя».