Тема: Битва за дискредитацию Библии. Программа 3

BDB-3-RU

 

 

Копирайт 2015 АТРИ

 

Тема: Битва за дискредитацию Библии. Программа 3

Диктор: Сегодня в «Шоу Джона Анкерберга». Насколько точна Библия?  Правда ли, что существует более 400 000 вариантов в различных копиях Нового завета, которые дошли до нас? Знаем ли мы на самом деле, что пытались передать авторы Библии? Вы узнаете об этом сегодня в специальном выпуске «Шоу Джона Анкерберга».

++++

Анкерберг: Добро пожаловать на нашу передачу. В самом начале вы видели обложку книги Барта Эрмана «Искаженные слова Иисуса». В этой книге он говорит, что если у нас нет оригинальных копий, оригинальных рукописей апостолов и нет копий копий копий, а есть лишь 400 000 вариантов текста, то как можно говорить, что вы знаете, что апостолы говорили об Иисусе. Разве это не влияет на наш взгляд на исторического Иисуса и на доктрины? И сегодня нам в этом помогут разобраться доктор Дэррэл Бок – один из лидирующих богословов в мире в вопросе исторической личности Иисуса; а рядом с ним находится один из выдающихся текстологов в мире – доктор Дэниэл Би Уоллес. Он также является директором центра исследований рукописей Нового завета. Он делает цифровые фотографии рукописей со всего мира. Он открыл множество копий, которые попали в стопку новозаветных документов. Он старший редактор Нового завета НЭТ Библии. Он также написал книгу «Стандартная греческая грамматика за пределами основ. Экзегетический синтаксис Нового завета». Дэн, у меня есть цитата для тебя от Барта Эрмана. Он говорит следующее. Этот текстолог, Барт Эрман, говорит: «Чем больше я исследую традицию рукописей Нового завета, тем более я понимаю, насколько радикально был изменен текст на протяжении лет». Да? Ты так не считаешь. Расскажи, почему?

Уоллес: Я использую слова, которые Эрман сказал в другой книге, которую он написал вместе со своим наставником, доктором Брюсом Мецкером. Это книга «Текст Нового завета». Она вышла в 2005-м. Это был четвертый выпуск. Они оба сказали, что александрийские типы текстов, или рукописи, которые являются самыми ранними и важными, являются чистым источником передачи. И когда мы смотрим на них (а на них полагается множество текстологов в контексте оригинальных текстов), то мы видим, что они близки друг к другу. Когда Эрман говорит о так называемых «диких» рукописях, то говорит о рукописях, находящихся здесь, а не о тех, которые согласно текстологам, напрямую связаны с оригиналами.

Анкерберг: Давай вернемся к некоторым моментам, о которых ты говорил на прошлой неделе. Давай начнем с обилия документов текстов Нового завета в сравнении с тем, что есть у древней истории?

Уоллес: У нас намного больше материалов для Нового завета, чем есть для любых других греко-римских записей. Если взять среднего классического автора и составить стопку из того числа книг, которые он написал…

Анкерберг: Гомер, Аристотель, Катулл, Геродот.

Уоллес: Я бы не назвал их средними, когда мы говорим о таких вещах.

Анкерберг: Хорошо.

Уоллес: Гомер находится весьма высоко. Он на втором месте после Нового завета. Но если взять кого-то менее известного, то сейчас существует меньше 20 копий их рукописей. Если поставить их все в стопку, то получится один метр.

Анкерберг: Кроме того, от того времени, когда они написали их, до того времени, как вы нашли их копию… что происходит обычно?

Уоллес: Обычно проходит от пятисот до тысячи лет, прежде чем мы видим хоть какие-то копии. Мы говорим о том, что через 400 лет после того, как был закончен Новый завет, у нас было 60-70 копий. К этому времени у нас уже есть несколько десятков копий.

Анкерберг: А сколько копий относится к промежутку от пятидесяти до ста лет после написания посланий апостолами?

Уоллес: Где-то 10-15 фрагментов Нового завета…

Анкерберг: До сих пор существуют и находятся сегодня у вас на руках.

Уоллес: До сих пор существуют, да.

Анкерберг: Хорошо. То есть, у нас есть множество копий.

Уоллес: Я бы хотел провести сравнение. У нас есть классические авторы, чьи материалы можно сложить в небольшую стопку. Затем идут документы Нового завета. Мы говорим о греческих рукописях и версиях. Я даже не знаю, как классифицировать миллион цитат отцов церкви. Эта стопка достигнет километра в высоту! Нет ничего удивительного в том, что мы говорим о том, что глаза разбегаются, когда мы исследуем Новый завет.

Анкерберг: Итак, эта стопка высотой в километр – это то, в чем суть вашей текстологии. Это те признаки, которые вы используете для сравнения всех этих текстов. Вы смотрите слово за словом и говорите: «У нас есть 29 000 рукописей, в которых есть это слово». И вы проверяете их одну за другой. Хорошо. Из этих вариаций рукописей, как говорит Эрман, есть 400 000 вариантов рукописей. И ты согласен с этим.

Уоллес: Я согласен с этим. Это наша лучшая догадка.

Анкерберг: Но далее он говорит, что есть 138 000 стихов в Новом завете. Это три варианта для всех слов в Новом завете.

Уоллес: В Новом завете 138 000 слов. Да.

Анкерберг: Да. Давай разделим это ещё раз, как мы делали на прошлой неделе. Если наши 100% пирога – это 400 000 рукописей, то возникает вопрос: «Как мы дошли до такого? И не влияет ли это негативно на наш взгляд на Иисуса или на христианскую доктрину?». Давай поговорим о том, что это за варианты, которые мы рассматриваем.

Уоллес: Если мы говорим о тех числах, которыми бросается Эрман: от трехсот до четырехсот тысяч (однажды он даже сказал, что их может быть полмиллиона; мы не знаем) – он постоянно делает ударение на количество. Но если посмотреть на качество этих вариантов, то у нас получается абсолютно другая история. Мои студенты в Далласской семинарии сейчас проходят курс текстологии, и они, как говорится, «фильтруют» древние рукописи. Они должны пройти и переписать каждую букву. И в большинстве случаев они испытывают невероятную скуку от этой задачи, потому что максимум, что они могут получить – это различные варианты написания. Им очень редко попадается вариант, в котором есть реальный смысл. Это непростой и длительный процесс, поэтому им скучно наблюдать за тем, как мало у нас вариаций.

Анкерберг: И ты, будучи текстологом, говоришь, что когда смотришь на эту стопку документов высотой в километр, то 75% всех этих вариаций просто- напросто являются ошибками в написании…

Уоллес: Или бессмыслицей. 75% можно отбросить. Они даже не имеют значения.

Анкерберг: Они даже не имеют значения.

Уоллес: Каждый раз, когда имя Иоанн пишется с одной «н» или двумя «н», в зависимости от рукописи, у нас появляется вариант. Вторая по размеру категория – это различия, которые имеют значение, но не применимы, и различия, которые появились из-за смены порядка слов и использования синонимов. Всё это дает нам почти 25%.

Анкерберг: Давай вернемся к фразе «Иисус любит Иоанна». Сколькими способами ее можно выразить?

Уоллес: Ее можно выразить восемнадцатью разными способами.

Анкерберг: Записать восемнадцатью разными способами.

Уоллес: Восемнадцатью разными способами. Да.

Анкерберг: И каждый раз она появляется в новой форме, хотя смысл и не меняется.

Уоллес: Смысл остается неизменным.

Анкерберг: И это вариант.

Уоллес: Это считается вариантом.

Анкерберг: Кроме того, у нас есть миллион цитат от отцов церкви. И если они цитировали этот стих несколько иначе, то хоть в нем и будет тот же смысл, мы всё равно получаем новый вариант.

Уоллес: Да.

Анкерберг: Таким образом мы видим огромный потенциал для создания вариантов.

Уоллес: Этот потенциал исчисляется миллионами, десятками миллионов вариаций Нового завета. Тот факт, что у нас всего 300-400 тысяч – это минимум из того, что могло бы быть.

Анкерберг: Стабильно.

Уоллес: Да. Удивительно, насколько стабильным является текст.

Анкерберг: Давай продолжим разговор о нашем пироге. У нас есть 75% и…?

Уоллес: Почти 25% составляют перемены в порядке слов или использование синонимов, а также вариантов, обладающих смыслом, но не имеющих веса. Это значит, что их нельзя проследить к оригиналу. Это оставляет нас с одной категорией. И это та категория, о которой на самом деле говорит Эрман. Это варианты, обладающие смыслом и весом. Это те варианты, которые влияют на значение текста, и в теории, могут идти от оригинала.

Анкерберг: И таких вариаций меньше одного процента.

Уоллес: Меньше одного процента. Это самая маленькая категория, какая только есть у нас.

Анкерберг: Хорошо. Влияют ли какие-то из них на христианскую доктрину или историю Иисуса?

Уоллес: Вот, что удивительно. Эрман пытается представить всё так, словно они влияют, но нет ни одной ключевой доктрины, на которую повлиял бы любой из весомых вариантов.

Анкерберг: Вот, что интересно. И многие не знают о том, что с 1707-го года текстологи уже придумали правило…

Уоллес: В 1707-м году жил человек по имени Джон Милл, который создал греческий Новый завет, потому что были критики, которые говорили: «У вашего Нового завета много вариантов, и мы не знаем, каким был оригинальный текст». Он потратил много времени для того, чтобы подготовить его. За неделю до его смерти книгу наконец-то напечатали. В ней было указано 30 000 текстуальных проблем. В 1707-м году один человек нашел столько проблем. Сам. После него был Иоганн Альбрехт Бенгель, который пришел, посмотрел на труд Милла, и сделал заявление об ортодоксии вариантов. Бенгель также жил в восемнадцатом веке. Он сказал, что ни один из этих вариантов не влияет ни на одну доктрину. С этого момента, с заявления Бенгеля, это стало стандартным взглядом на текстовые варианты, за исключением нескольких людей, которые, на самом деле, пришли в эту дисциплину извне, в категориях…

Анкерберг: Это больше двухсот лет назад.

Уоллес: Да

Анкерберг: И вы знали об этом всё это время.

Уоллес: Да.

Бок: Единственное, на что это влияет, так это на то, какое определенное учение содержится в определенном стихе. Это происходит со всеми вариантами, имеющими вес.

Обычно что-то оказывается на кону в каком-то конкретном стихе, делающим его вариантом со значением. Но это не то же, что сказать: «Если собрать всё воедино, то мы потеряли какую-то ключевую часть христианского учения». Ведь если ее нет в этом месте, мы можем найти ее в другом месте, где нет текстуальных проблем или вариаций.

Уоллес: Я попробую привести пример, если смогу. В 1-м Тимофею 3:16 в большинстве современных переводов говорится об Иисусе, Который явился во плоти. Перевод Короля Иакова говорит, что Бог явился или открылся во плоти.

Разница между «который» и «Бог» на греческом состоит всего лишь в одной черте посредине буквы. Слово «кто» пишется как «о-с», а Бог выглядит  как «о-с» с линией через «о». Это буква «фита». И над ней ставится черта. Разница между этими двумя словами кроется всего лишь в одной черте. Это минимальное различие. Но вы понимаете, как писари могли ошибочно принять одно слово за другое. В то же время вы можете сказать: «Ничего себе! Если изначально Павел написал, что Бог явился во плоти, а потом Его заменили на «который», то мы потеряли божественность Христа?» Конечно, нет! Божественность Христа не полагается на один стих. Я считаю, что «который явился во плоти» – это оригинал. Я знаю, что Дэррэл считает так же. Но факт в том, как мы уже говорили в предыдущих выпусках, что о божественности Христа говорится во всем Новом завете. Она не основывается только на этом стихе. Мы не говорим о смене доктрин. Мы говорим о том, сколько стихов у нас есть, которые подтверждают эту доктрину. И если у нас будет 28 стихов вместо 27-ми стихов, то это нельзя назвать особым различием.

Анкерберг: Мы оставили лучшее на потом. В книге Барта Эрмана «Искаженные слова Иисуса», которая является сегодня популярным бестселлером, говорится о том, что есть определенные части Нового завета, которые принимают христиане, но которым нет места в тексте. Я хочу назвать некоторые из них. После этого мы прервемся, а затем вернемся и разберемся с ними. Женщина, пойманная на прелюбодеянии. Этой истории нет места в тексте. Ее не должно быть там. Последние 12 стихов Евангелия от Марка. Вырежьте и их. Их тоже не должно быть там. 1-е Иоанна 5:7, где говорится о Троице. Этого тоже не должно быть там. Иисус был зол, когда исцелил прокаженных. Это серьезное изменение, которое, в теории, должно повлиять на всю книгу Марка. Иисус, закричавший со слезами на кресте. Вырезать всё от Евреям 2:9 до Евреям 5:7. Итак, он говорит: «У вас есть эти примеры, и вы не можете доверять своей Библии». Да? Давайте дадим ответы на эти вопросы после того, как вернемся. А сейчас настало время прерваться ненадолго. Оставайтесь с нами.

++++

Анкерберг: Мы снова приветствуем вас. Мы говорим с доктором Дэррэлом Боком и доктором Дэниэлом Би Уоллесом, и обсуждаем один из ключевых вопросов, который поднимается в нашем современном обществе. И этот вопрос звучит так: «Можем ли мы доверять тем словам, которые видим в Новом завете? Можем ли мы доверять книгам, доктринам и историческому Иисусу, которого мы видим там? Или писари намерено изменили всё? Или у нас столько вариаций в тексте, что мы не можем сказать, что же должно на самом деле быть там?» Те примеры, которые использовал Барт Эрман, текстолог, который написал бестселлер под названием «Искаженные слова Иисуса»… Он использует последние 12 стихов Евангелия от Марка. Это шоковая тактика. Он говорит: «Послушайте, вы понимаете, что вам нужно вырезать последние 12 стихов в Евангелии от Марка?» И это должно повлиять на многие вещи. Расскажи нам, почему это не впечатляет тебя?

Уоллес: Об этом знали как минимум 125 лет. О том, что эти последние стихи, скорее всего, не являются подлинными. Нет никакого доктринального заявления от евангельской школы или церкви, в котором говорилось бы: «Эти 12 стихов – Марка 16, с 9-го по 20-й стих – должны быть в нашей Библии». Это важная история. Но вопрос о том, является ли это частью Писания или нет, не влияет ни на одну фундаментальную доктрину.

Анкерберг: На самом деле, практически во всех Библиях, за исключением перевода Короля Иакова, есть примечание, где говорится, что эти стихи не являются частью оригинального текста.

Уоллес: Да. Большинство современных переводов, за исключением перевода Короля Иакова и Нового перевода Короля Иакова, содержат примечание: «Нет в старейших источниках». И это правда. НЭТ Библия даже дает некоторые подробности об этом.

Анкерберг: Ты согласен, что если мы избавимся от них, то ничего не потеряем?

Бок: Безусловно. Если посмотреть внимательно, то мы увидим, что это подобие других окончаний.  В нем практически нет ничего нового, о чем бы не говорилось в других источниках. Это показывает, что кто-то прочитал окончание Марка… Скорее всего, оно было открытым и бросало вызов читателю в том, что он будет делать с воскресением. Возможно, кто-то решил, что это слишком сложно, и разбавил его некоторыми явлениями и великим поручением, чтобы окончание Марка выглядело так же, как и у других Евангелий.

Анкерберг: А что ты скажешь тем людям, которые говорят: «Марк не знал о воскресении»?

Бок: Он не мог писать о Сыне Божьем, если бы не знал о воскресении.

Уоллес: Безусловно, он знал о воскресении.

Бок: Если он не знал о воскресении… Это самая глупая идея в мире. Он соответствует церковной традиции, частью которой он был. Он пишет Евангелие, частью которого является. Он говорит о Сыне Божьем, что предполагает вознесение. Он просто обязан был знать о воскресении.

Анкерберг: Кроме того, он говорит о пустой могиле.

Уоллес: Иисус Сам три раза пророчествует о Своем воскресении в этом Евангелии. Очевидно, что окончание было открытым, и оно обращалось к Иисусу, говоря: «Что ты будешь делать с Иисусом?»

Анкерберг: Кроме того, Павел писал до Марка. У него было 1-е Коринфянам 15 на столе. Он уже знал об этом и о воскресении Иисуса.

Бок: Вот именно. Нельзя говорить о Сыне Божьем, если только Он не жив, и не влияет на людей. А это невозможно без воскресения.

 

Уоллес: Кроме того, мы видим воскресение в Марка 16:1-9. Мы лишь не видим явлений воскресшего Иисуса людям. Вот, в чем разница. Поэтому говорить о том, что в Марка 16 нет воскресения Иисуса, если мы останавливаемся на 9-м стихе, неправильно.

Анкерберг: Хорошо. Ещё один момент, который может удивить людей – это история о женщине, пойманной на прелюбодеянии. Ее привели к Иисусу. Он говорит, что это не является частью текста. Что вы скажете на это?

Уоллес: Я согласен с ним в том, что Иоанн не писал этого. Это записано в Иоанна с 7:53 по 8:11. И вот один из тех вопросов, которые мне нравится задавать людям. Я говорю: «Это мое любимое место, которого нет в Библии». И вот вопрос: «Если бы вам пришлось сделать выбор между Марка 16:9-20 и Иоанна с 7:53 по 8:11, и вы могли бы поместить лишь один из этих фрагментов в Библии, а от второго вам нужно было бы избавиться?» то пока что всюду, где бы я ни задавал этот вопрос, обычно люди говорили: «Я бы выбросил Марка 16, но оставил эту историю». И древние писари также хотели сохранить это место. У него намного меньше свидетельств в поддержку, чем у Марка 16. На основании принципов текстологии мы должны согласиться с Эрманом. Этот фрагмент нужно убрать.

Анкерберг: Хорошо. Ещё один вопрос. У нас нет никаких проблем с 1-м Иоанна 5:7, где дается определение Троицы? Я хочу, чтобы ты напомнил нам этот стих, а затем сказал, должен ли он быть в Библии, или нет.

Уоллес: 1-е Иоанна 5:7 в переводе Короля Иакова говорит, что на небесах есть три свидетеля: Отец, Слово и Дух, и эти трое едины. Этот стих был добавлен в Библию в 1522-м году, когда на Эразма, первого издателя греческого Нового завета, надавила церковь, чтобы он добавил это заявление о Троице, потому что его нашли в некоторых латинских рукописях. Был один писарь по имени Рой, который в 1520-м году работал в Оксфорде. Он переписывал греческий Новый завет, который каким-то образом попал в руки Эразма. Эразм никогда не обещал добавить эти слова, даже если и нашли такую рукопись. На самом деле, он сказал обратное: «Я не добавил эти слова, потому что не нашел никакой рукописи». И вот, он находит эту рукопись (уверен, что ее принесли ему прямо под двери), и добавляет этот текст, меняя то, что написал Рой. Всё потому, что Рой не очень хорошо знал греческий. Он переводил с латыни на греческий, и Эразму пришлось исправить кое-что. Тем не менее, этого нет в древних рукописях. Этот фрагмент появляется лишь в четырех рукописях 16-го столетия, и в нескольких переписанных рукописях 12-го столетия с примечанием от 16-го или 17-го столетия. Я должен сказать, что этот фрагмент не является подлинным. Древняя церковь никогда не считала его подлинным. Эрман говорит об этом месте так, словно мы никогда бы не смогли создать доктрину о Троице без этого, и поэтому Троицы не может быть. Но он знает, о чем говорилось на церковных соборах. Он знает о Константинопольском соборе 381-го года, о Никейском соборе и других соборах, о Халкидонском символе веры 451-го года, где явно подтвердили доктрину о Троице, даже без этого стиха.

Анкерберг: А если бы он существовал, то они бы поставили его на первое место.

Уоллес: Можешь не сомневаться. Они определили Троицу.

Анкерберг: То есть, за 500 лет они собрали все копии и документы, которые были у них, и в них не было ни одной копии, в которой был бы этот стих.

Уоллес: Ни единой греческой копии. Но она есть в нескольких поздних рукописях латинской Вульгаты.

Анкерберг: Это удивительно.

Уоллес: Да.

Анкерберг: Если мы говорим о достоверности текста… Расскажи нам о Брюсе Мецгере, наставнике Барта Эрмана, и что он сказал после того, как всю свою жизнь посвятил исследованию текста.

Уоллес: Мецгер был таким ученым… Большинство Библейских ученых скажут вам: «Мы все как-то надеваем штаны. Но мы не знаем, как это делает Брюс Мецгер. Возможно, он запрыгивает в них с парашюта, или ещё как-то». Он играл в своей лиге. Под конец своей жизни Мецгер сказал: «Чем больше я исследовал этот текст, тем больше я понимал, что он говорит мне правду об Иисусе». И под конец жизни он был ещё больше уверен в исторической достоверности этих рукописей, чем когда только начал их исследовать.

Анкерберг: Что делать студентам с книгой Барта Эрмана?

Уоллес: Я советую им прочитать ее. Он задает правильные вопросы. Но я также советую не ограничиваться только его книгой. Я считаю, что им стоит прочитать и нашу книгу «Свергая Иисуса с престола» и «Ставя Иисуса на место», в которых показывается, насколько сильна Божественность Христа, как об этом пишут Комошевский и Боумен. Им стоит прочитать книгу Ли Стробела «Настоящий Иисус под следствием». Им стоит задавать эти вопросы, но им не стоит начинать, как говорил Дэрел, с «хрупкого фундаментализма» или с трудных категорий. Они должны сказать вот что: «Давайте, я разберусь с этими вопросами». Они должны понять, что личность Христа важнее того, что они думают о Библии. И если они поймут это, то дойдут до того момента, когда будут почитать Его. И я считаю, что с Его отношением к Библии они также обретут  правильное отношение к Писанию.

Анкерберг: Давайте разберемся с этим, Дэррэл. Мы начинаем с исторического Иисуса, как и с любой другой исторической личностью. Есть ли у нас информация об Аврааме Линкольне? Был ли он когда-то президентом США? Умер ли он в театре Форда, или он поскользнулся на банановой кожуре, и умер в Пеории, штат Иллинойс. Факт в том, что это историческая информация, которую мы можем проверить. И нам не нужно гадать…

Бок: Я не выберу вариант с банановой кожурой.

Анкерберг: Да. И на то есть причины. Если посмотреть на историю, то мы видим время Юлия Цезаря, и рядом с ним мы видим Иисуса Христа. У нас есть множество информации. И когда студент смотрит на это, то с чего ему начинать? С наследия и вдохновения? Или с идей, которые появились позже? С чего ему начать?

Бок: Я бы начал с того, что посмотрел на Иисуса. Я бы даже принял сторону, что в Новом завете записана суть истории об Иисусе (что вполне правдоподобно, ведь эти люди жили и ходили с Иисусом; знали, кем Он был; знали, чему Он учил).

И если суть истории записана правильно, что я понимаю, что для них были важны не только учения Иисуса, но сама личность Иисуса была важна для плана Божьего. И в контексте этого они смогут принять Его и Его послание, отнестись к нему серьезно, к тому, что оно говорит о состоянии человека. Состояние человека – это цель трудов Иисуса, вместе с состоянием творения. Если они серьезно посмотрят на это, то зададут вопрос: «Придумали бы мы религию, которая говорит, что у всех нас есть нужда, которую мы не можем восполнить сами?» Это некорректно с точки зрения культуры. Но это корректно с космической точки зрения. И в этом смысле они получают предложение – войти во взаимоотношения с Богом, которые мы разрушили, и которые Он, по Своей инициативе, решил исправить. Это чудесное приглашение. Я считаю, что когда мы приходим к Иисусу и принимаем это, мы начинаем видеть то, с каким уважением Он относится к Библии. Всё это влияет наш взгляд на Библию.

Анкерберг: И на основании того, что вы рассказали мне, это корректно с исторической точки зрения.

Бок: Безусловно. Это не вопрос уверенности, но я могу построить правдоподобное дело с исторической точки зрения, что то, что христианская вера говорит об Иисусе Христе и христианстве имеет исторические корни.

Анкерберг: Хорошо. На следующей неделе мы поговорим о вещах, которые ставят крест на разговорах. Да? Ты придумал этот термин. Он появился благодаря книгам, которые были написаны, и специальным выпускам на телевидении, которые были сняты. В нашей культуре появились определенные вопросы об Иисусе. И все знают эти вопросы. И когда мы говорим об Иисусе, то появляются вопросы, ставящие крест на разговоре. «Как насчет всех других Евангелий, которые не попали в канон? Разве ты не знаешь, что победители пишут историю? Разве Иисус не женился на Марии Магдалине и не отправил своего ребенка во Францию?» Есть множество вопросов, и мы ответим на них на следующей неделе. Уверен, вы бы не хотели пропустить эту передачу. Надеюсь, вы присоединитесь к нам.